Свадебный поезд: кортеж

Свадебный поезд — выезд жениха и невесты в церковь для венчания. Поезд собирался утром в день венчания в доме жениха и состоял из самого жениха, дружки, одного или двух поддружьев, посаженого отца и посаженой матери — крестных родителей жениха, ранней свахи — близкой родственницы жениха, которая участвовала в выпечке свадебного каравая, осевала свадебный поезд зерном, подсвашки — помощницы свахи, дядьки — шафера, сопровождавшего жениха к венцу, бояр — приятелей и родственников жениха. Состав участников свадебного поезда в разных местностях России мог быть различным.

Так, например, на Русском Севере, в Сибири и на Алтае в свадебном поезде участвовал тысяцкий, которым обычно был крестный отец жениха, старший боярин — помощник тысяцкого, вежливец — колдун, принимавший на себя некоторые магические функции дружки. Мать и отец жениха, как правило, в состав свадебного поезда не входили и в церковь на венчание не ездили. Они находились дома, готовясь к встрече молодых и свадебному пиру (см. Княжий стол). Поезжане отправлялись за невестой зимой на санях, осенью на кошевах, пошевнях, бричках. Лошадей к этому дню тщательно готовили: кормили овсом, чистили, расчесывали хвосты и гривы. В день выезда за невестой вплетали в гривы ленты, украшали парадную сбрую бубенцами, колокольчиками, дуги переплетали яркими шалями, полотенцами, сани покрывали домоткаными коврами, войлоками, подушками в красивых наволочках.

Главные участники свадебного поезда были особым образом отмечены. Так, в Вологодской губернии дружке и поддружьям на шляпу прикрепляли ширинки- орнаментированные платочки. В Архангельской и в некоторых других северных губерниях сваты, дружка, поддружья, тысяцкий были перепоясаны через плечо полотенцами, в Псковской, Смоленской губерниях — подвязаны через плечи крест-накрест поясами, на Алтае — шалями. Перед выездом родители благословляли жениха иконой и хлебом, а дружка совершал различные магические действия, которые, по мнению крестьян, должны были защитить жениха и свадебный поезд от порчи.

Так, например, в Псковской губернии дружка ставил жениха под матицу — потолочную балку, ударял по ней три раза крест-накрест кнутом и говорил: «Боже, кладу Твой крест животворящий на прогнание всех врагов и супостатов нечестивых, неправедных, колдунов и волшебников: от колдуний и ведуний, от всех злых и лихих людей». Выводя жениха из избы, он шептал: «Идет вперед Михаил Архангел, грозный воевода: отступите вси нечистые духи, колдуньи-ведуньи и волшебники; очисти нам путь от всех злых и нечистых!»

Выход жениха и поезжан из избы, рассаживание по саням, как правило, сопровождались приговорами дружки, которые носили импровизационный характер. В них дружка рассказывал о том, что «князь молодой со своею со дружиною» отправляется в далекий путь за «княгиней», что на этом пути его ждут трудности, которые надо преодолеть: «У княгини молодой заставлены заставы крепкие, птицы клевучие, звери крикучие, болота зыбучие, реки глубокие, озера широкие». Дружка и поддружья садились верхом на коней, жених с крестным отцом в первые сани, за ними свашки, дядька и остальные бояре.

После слов дружки: «Поезд, дружина хоробрая князя молодого! Все мы собрались в путь-дороженьку, ехать нам пора, крикнем вообще все три раза „ура"!» — отправлялись в путь. Дружка, ехавший во главе поезда, старался выбрать дорогу до дома невесты ровную, без рытвин и колдобин, «чтобы жизнь молодой пары была ровная, без ссор». По дороге жители деревень, через которые проезжал свадебный поезд, устраивали ему преграды: запирали въездные ворота, клали жерди, протягивали веревки. Дружка откупался от них вином, конфетами, фруктами, орехами, пряниками. Такая свадебная игра продолжалась и возле дома невесты. При подъезде жениха девушки закрывали ворота и запевали песни, в которых рассказывалось о том, что к дому подъехали враги: «разлучнички», «незнамы гости», «черные вороны», которые хотят забрать подругу, увезти ее в дальние земли:

Не бывать бы ветрам, да повеяли,
Не бывать бы боярам, да понаехали,
Травушку-муравушку притолочили,
Гусей-лебедей поразогнали,
Красных девушек поразослали,
Красну Анну-душу в полон взяли
Красную Михайловну в полон взяли.
Стала тужить, плакати Анна-душа,
Стала тужить, плакати Михайловна!

Первым к дому подходил дружка. Размахивая кнутом, он очищал дорогу поезжанам от нечистой силы, бил кнутом по воротам, требовал открыть их. На вопрос девушек: «Кто стучит?» — отвечал: «Я дружка, верная служка!» Девушки и дружка начинали переговариваться: девушки говорили, что дружка хочет принести беду в дом, дружка же отвечал, что он приехал «не за рожью, не за пшеницей, а за красной девицей. Был ли у вас договор с нашим женихом и невестой, что сегодняшний день у нас свадьба?». После вручения девушкам подарков дружка проходил в дом со словами: «Спасибо на амине, на добром слове, на благодатном доме», а затем проходили все поезжане. После этого в одних деревнях России жених и дружка искали спрятанную девушками невесту, в других — выкупали ее у брата. Подружки невесты «корили» поезжан за то, что они увозят девушку с собой:

Не белы наехали, —
Чтой черные, как вороны,
Чтой черные, как вороны,
Да неумытые головы,
Неумытые головы,
Да не учесаны бороды.

Насмешливые песни пелись и в адрес жениха:

Твой жених не хорош, не пригож:
На горбу-то роща выросла,
Во этой-то рощище грибы растут,
Грибы растут березовые;
В голове-то мышь гнездо свила,
В бороде-то детей вывела.
А на лбу-то хоть лапшу сучи,
На бровях-то журавли клюют,
А у глаз-то хоть спички сирь!
В носу-то хоть кисель твори,
А сквозь зубов хоть кисель цеди,
На брилах-то хоть блины пеки!

Обрядовая игра, устраивавшаяся между партиями жениха и невесты, главным стержнем которой была демонстрация неприятия жениха и его дружины, имела в своей основе древние мифологические представления. Переход девушки в группу замужних женщин рассматривался как своего рода смерть, виновником которой принято было считать жениха и его дружину. В старинной свадебной песне говорится о том, как должна испугаться девушка своего жениха:

Да у нее сердце ужахнулоси,
У ней сердце ужахнулоси,
Да ретивое испугалоси,
Ретивое испугалоси.
Да за отца, за мать бросаласи,
За отца, за мать бросаласи,
Да за подружек хорониласи,
За подружек хорониласи:
«Да ох, родимая матушка,
Да ох, родимая матушка,
— Да это-то погубитель мой,
Это-то погубитель мой,
Да это-то разоритель мой,
Это-то разоритель мой».

Обрядовое действие разыгрывалось как стремление спасти невесту, оградить ее от неминуемой символической гибели.

После этого поезжане приглашались за стол (выводной стол) для угощения. Невеста и жених также садились за стол, но отказывались от пищи, и их место было с краю. Считалось, что перед таинствами, к которым относится и венчание, необходимо нравственное очищение и отказ от «плотских» удовольствий, в том числе и от еды. Кроме того, жених и невеста не должны были принимать пищу вместе со своими женатыми и замужними родственниками, это разрешалось только после брачной ночи, когда состоится переход жениха и невесты в новый социальный статус. После застолья отец невесты вручал свою дочь жениху и говорил о том, что он передает ее навсегда в распоряжение мужа: «У меня была умна, а ты учи как хочешь».

В церковь жених и невеста ехали в разных санях: невеста рядом со свашкой, а жених — с тысяцким. К свадебному поезду присоединялись поезжане со стороны невесты: повозник, управлявший лошадьми, запряженными в сани невесты, крестные родители, ближайшие родственники невесты. Во главе свадебной процессии ехал дружка с поддружьями верхом на конях, за ним в санях жених с тысяцким, далее невеста со свашкой, а за ними все остальные родственники — бояре. На прощание остававшиеся дома родители невесты, подружки говорили: «Дай Бог под злат венец встать, дом нажить, детей водить». Свадебный поезд ехал очень быстро, звеня колокольчиками и бубенцами. Шумом давали знать всем, кто ехал навстречу, о его приближении.

По русскому обычаю, все встречающиеся на пути свадебного поезда подводы должны были уступать ему дорогу. Во время пути в церковь участники свадебного поезда совершали определенные магические действия. Невеста, например, выехав за околицу родной деревни, открывала лицо, смотрела на удалявшиеся дома и выбрасывала в поле носовой платок, в котором «были собраны все ее горести». Бросая платок со словами: «Оставайся, горе, за чистым полем, белым камешком», она надеялась, что ее дальнейшая жизнь будет полна радости и счастья. Жених время от времени останавливал поезд, чтобы проведать невесту, узнать, не случилось ли с ней что-либо по пути, считавшемуся опасным, например, «не подложили ли вместо нее сноп». Дружка всю дорогу читал молитву-заговор, в которой просил: «Ой еси, Госпожа Пречистая Мати Божия, святыи Козма и Домьяна и святыи архаггилы Михайло и Гаврил, святыи Геор-гие, поставите, государи, около раба Божия (имярек) князя мо-лодово и княгини молодые, около тысяцьково княжово и около бояр княжих и около запетников и оглобельников, и около всего княжего поезду, и круг меня, раба Божия (имярек), сторожа, поставьте град каменной, а тын булатной, и вереи булатные, и забо-ралу железную.

И заградите, государи архаггилы, уста всякому ведуну, и ведуние, и вещице, и чарадею, и всякому злодею, кои подумает злую думу... <...> И государыня Царица Небесная, Пречистая Мати Божия, закрой, защити князя молодово ризою нетленною, и тысецкого, и кнеину молодую, и сваху княжею, и бояр, и весь поезд».